Любовь Смирнова

"МНЕ ИНТЕРЕСЕН КАЖДЫЙ КИРПИЧИК"

— Люба, мы знакомы с тобой 1,5 года и я заметила одно качество. Ты обладаешь редким умением слушать то, что хочет человек, чувствовать его потребности. Это потрясающее для человека качество — встроенная в тебя опция, или ты ее развивала уже в своей профессии?

— Нет, не развивала. Это то самое счастливое совпадение, которое вот здесь, в сердце. Слушать и раскрывать людей вопросами мне всегда было легко, но я никогда не лезла напролом. И, кстати, ничего не советую клиентам, потому что не хочу быть ответственной за чужие решения. Я могу только показать плюсы и минусы.

Иногда мне кажется, что по моему восторженному голосу люди поймут, какое решение приняла бы я, что мне, например, нравится вариант с видом на водохранилище, а не на городские огни. Но люди покупают квартиру с видом на город. Я никогда не переубеждаю: каждому свое.

— Какими районами в Москве ты занимаешься и хотела бы заниматься?

— Мне интересен центр. Те улицы, что ближе к офису «На Петровке». Люблю Большую Никитскую, обошла ее вдоль и поперек, что-то продала там, что-то продаю. Нравятся переулки Тверской, Цветного. Все, что близко прирастает к Петровке, — это все родное для меня, и именно здесь то необычное жилье, какое я люблю. В старом фонде встречаются необыкновенные квартиры — никогда не ожидаешь, что увидишь.

Я хочу сконцентрироваться на винтаже. Я всегда стремлюсь узнать: что это за здание, в каком году его построили, кому принадлежало. Мне интересен каждый кирпичик, который оголяется, когда строят лофт. Я испытываю восторг, когда человек хочет купить квартиру с историей и ему важно ее знать. Почему бы не принести ему эту историю на блюдце?

Мне доставляет удовольствие работать со старыми зданиями, с интересными людскими историями. Я никогда не устаю от общения с теми, с кем хочу продолжать отношения.

"У НАС ВСЕ ЗА ОДНОГО"

— Получается, ты зашла «На Петровку» уже как профессионал.

— Петровка была «Миэлем» изначально, ее франшизой. Наш руководитель Светлана Климова приехала из Европы и начала дело. Она с 90-х годов не была в России, это абсолютно европейский человек — в работе, с агентами, с конкурентами, с клиентами. Она моментально оценивает ситуацию и мгновенно принимает решение, опираясь на свое нутро и на свой опыт. Это класс!

Когда мне Климова говорит: «Я в тебе не сомневалась», — для меня это больше, чем все медали «Миэля». В своей профессиональной жизни я могу делать все, что хочу. Одно только пожелание у руководства: делай. Работай, преподавай, бери стажеров, веди страницу на Фейсбуке…

— Это же сплошные пряники. А что кнут?

— Большое доверие — это ведь и кнут. Если тебе доверяют, а ты не оправдываешь ожиданий, то в итоге дверь может просто закрыться. А доверие очень важно в нашем деле.

Я иногда сравниваю наш офис с операционной: во время сделки мы все в офисе, слышим переговоры, видим, что происходит. И как хирургические сестры должны вовремя по глазам понять, что нужно: подать телефон специалиста, бокал шампанского или сбегать куда-то.

— Такая взаимная помощь при каждой сделке?

— Сделки разные бывают. Условно простые я сама контролирую. Но есть и такие, о которых знает не только юрист, который сопровождает все сделки, руководитель, помощник, моя пара, но и весь коллектив.

У нас есть костяк, группа захвата, которая может в сложных ситуациях давать советы очень высокого уровня. После этого все как-то начинает двигаться, выравнивается, становится понятным.

— Вы еще и парами работаете?

— Никто не работает парами до тех пор, пока осознание в необходимости пары не войдет в кровь. Ты ведь живой человек, тебе нужно отдыхать. А отдать сделку ты можешь только тому, с кем работаешь в паре, кто сделал бы, как ты, кто знает нюансы.

— Для меня как для клиента это своего рода ощущение безопасности.

— Да, тебя подхватят всегда. Если у нас будет каждый сам за себя, то ничего не получится. У нас все за одного, сообщество. И оно работает не на уровне правил, а на уровне интуиции и осознания, что ситуация требует моего включения. И совместно мы можем найти решение в любой сложной ситуации.

"ЛЮДИ "НА ПЕТРОВКЕ" ОБЛАДАЮТ ОСОБОЙ ЭНЕРГЕТИКОЙ"

— У нас атмосфера, благодаря которой хочется идти в офис. Когда я участвую в чьих-то сложных переговорах, помогаю, я вношу свой вклад в поддержание этой благоприятной атмосферы. И клиент тоже втягивается в нее. Где еще после успешной сделки могут предложить торт с шампанским из «правильных» бокалов? Только «На Петровке». Но в этом нет формализма, подкупа, клиент чувствует искренность, он просто участвует в нашем празднике. Мы вместе с коллективом ходим в театры, рестораны, отмечаем дни рождения, недавно даже спели хором acapella.

К нам иногда приходят по делам коллеги и говорят, что перейдут к нам на работу. Но не делают этого. Может, думают, что не придутся ко двору. Ведь, чтобы работать у нас, надо быть довольно смелым: все нарядные, красивые, эффектные, умные.

Работающие «На Петровке» люди обладают особой энергетикой, они всем интересуются, развиваются как специалисты, знают досконально объекты. Вот это сочетание ума, красоты, драйва и стремление в любой сфере жизни приобрести такое сочетание — то, что отличает нас от других. Не каждому это дано.

"Я КАК ЗОЛУШКА ДОЛЖНА УСПЕТЬ ДО ДВЕНАДЦАТИ — ИНАЧЕ ТЫКВА"

— И это не возникает на пустом месте, для этого должны быть предпосылки. Какой ты была в детстве?

— Я была активным ребенком, всегда хорошо ладила с мальчишками и девчонками, с которыми у меня было сходное чувство юмора. Я рано поняла, что чувство юмора — это особая вещь, триггер, который выделяет людей. Оно связывает на годы, по нему можно понять, что вы одной крови.

У отца было необыкновенное чувство юмора, он был душой компании. Для меня отец — основа семьи. Я тянулась к нему. Он мог читать меня на интуитивном уровне. Например, мне надо сделать уроки, а его нет дома. Просыпаюсь утром, на столе лежит страничка с его круглым почерком и решением задачи. А ниже короткая фраза: «Вот так надо это делать, малыш, целую». И до меня доходило то, что я не понимала.

Отец считал, что даже девочка — это уже женщина, и она должна получать все знаки внимания, знать, что она лучшая. Он меня нежно любил, и я считаю, что именно это в большей степени сделало меня личностью.

— Базовая любовь отца?

— Любовь, неподдельное восхищение мной и матерью. Моя способность подмечать красоту в маленьких окружающих деталях — это от него. Отец был из творческого семейства, где все трое детей окончили музыкальную школу и увлекались фотографией. Он был интеллектуалом с двумя высшими образованиями, семья жила в рабочем районе Горького. А что такое Горький? Промышленный город с градообразующими предприятиями, в том числе связанными с космосом, где работали инженеры. Хотя они не принадлежали к рабочему классу, заводы питали наши окраины.

В моем классе практически не было детей, чьи родители работали на станках — только инженеры и выше. Класс был дружный, ходили друг к другу в гости. Однажды пришли к одному мальчику на день рождения с самодельными подарками, книгами, а нам накрыли стол с черной икрой. И никого это не удивляло. Мы с братом в детстве обожрались черной икрой. У нас была возможность есть ее: жили на Волге, Астрахань недалеко. А что такое Волга? Мать родная, всегда накормит.

— Расскажи мне про тех, кто тебя любил.

— Отец — основоположник всего. Но, конечно, мама меня любила, тетки. Ездили отдыхать вместе, собирались на праздники: большой стол, центральное блюдо, добротная кухня. Бабушка все время готовила, но никогда мне не навязывала это занятие. Еще она шила, у нее мастерство жило в руках. Потом я и сама шила, зарабатывала этим в декрете.

— То есть тебя ничего не заставляли делать?

— Никогда. Двоюродный брат жил отдельно, а мы — с бабушкой. Он часто приходил к нам, и бабушка затевала, например, пельмешки. Нам с братом давали по скалке. Две скалки в доме не проблема. А все потому, что дед был человеком труда, слесарем-лекальщиком высокой квалификации на заводе. Он ловил микроны на глаз. В детских воспоминаниях сохранилось, что, когда спускали ледокол Ленин, срочно потребовалась особая деталь. И он со своей бригадой ее придумал, сделал и получил орден Ленина за это.

У бабушки тоже часто были какие-то заказы для деда. Увидела полезную вещицу — и к нему: «Ой, какая штучка, сможешь сделать?» И он спускался в огромный подвал нашего дома, где стояло два верстака (его и отца), разные станки, и выполнял заказ жены.

Дед своим мастерством повлиял на меня, от него мне передалась способность ловить микроны на глаз. А видение красивого, любовь к кухне, рецептам перешли от бабушки. Она не могла успокоиться, пока не доведет дело до конца. И я такая же. Я как золушка должна успеть до двенадцати — иначе тыква. Это черта бабушки и моего отца.

А от матери, наверно, во мне принцип: нужно все равно делать то, что ты считаешь нужным и не говорить «это завтра, это на потом». Эдакий перфекционизм. Еще от матери у меня очень серьезная интуиция.

"Я ОТСТОЯЛА СЕБЯ И ПРАВО РУКОВОДИТЬ"

— А как ты переехала из Горького в Москву? Сколько тебе было лет, когда ты вышла замуж?

— Двадцать три года, а мужу — тридцать три. Мы встретились случайно. Но случайность не случайна (смеется). Я закончила в 1987 году Горьковский инженерно - строительный институт и пошла работать мастером на стройку. В бригаде человек двадцать, все дядьки. Асфальтируют, камни бордюрные кладут, деньги на водку пытаются занять. И я над ними начальница. Конфликты были. Но в итоге я отстояла себя, свою честь и право руководить. А потом поехала в отпуск в Киев и так устала от неподходящей мне по интересам компании, что купила билет до Москвы. Решила заглянуть к родне по пути в Горький. И осталась на неделю. В один из дней дядя мне позвонил и попросил приготовить ужин, потому что придет не один. Чую, что-то будет. Приходит. С парнем.

«Это Сан Саныч, пришел мне телевизор чинить» — и я прям понимаю, какой телевизор он пришел чинить. Вот так он нас и соединил. В этом году отметили 30 лет брака. Муж военный, служил верой и правдой. И в Азербайджане, и в Чечне был.

— А где жили? С чего начинали?

— Родители мужа меня не приняли, а его тетя, когда узнала, что нам идти некуда, отдала ключи от однокомнатной квартиры, где мы и прожили больше 20 лет, сейчас там сын живет. Тетя умерла в 90 лет. Она была интересным собеседником, женщиной необыкновенных душевных качеств, настоящей москвичкой.

"КАЧЕСТВО ЖИЗНИ — ЭТО ПРИВИЛЕГИЯ"

— А кто такие москвичи?

— Москвичи — это люди, которые сумели, живя в Москве, взять весь максимум, который она дает. Получить образование, узнать все театры, пользовались возможностью видеть великих. Это все доступно здесь. Но есть те, кто сидит на даче за 100 км от Москвы и ничего не хочет знать. И это тоже москвичи, которые считают, что это я «понаехала» и изменила их качество жизни тем, что берусь за то, за что они не берутся. По их мнению, если приезжий что-то делает хорошо, то в этом их упущенная выгода! Но, вообще-то, надо что-то делать, чтобы что-то получить.

Я считаю, что москвичи — это те, кто не использует Москву на полную катушку с позиции «мне все должны», а те, кто используют ее, чтобы обогатиться — не обязательно материально. Но многие разбазаривают и материальное.

Качество жизни — это привилегия, а не по умолчанию существующая вещь. Это привилегия, которую нужно заслужить. Ты должен быть нужен Москве. Ты должен получить хорошее образование несмотря ни на что. Ты должен знать красивые места.

Сейчас на улице, если тебе ответят правильно, как куда-то пройти, значит, это либо приезжий, который всему научился, либо настоящий москвич.

Кстати, те, кто являются настоящими москвичами, никогда об этом не кричат. Никогда. Они взяли все, что могли от Москвы, — и чувство вкуса, и чувство меры, и возможности. Но некоторые не понимают, для чего им даны возможности, считают, что повезло, пока у них из-под носа все не уходит.

— Это все ты поняла сразу?

— Нет. Но я очень быстро поняла, что никакая я не умница, что одного того, что я приехала из Горького в Москву мало, и я должна многое сделать.

— Ты вообще стала ощущать себя москвичкой?

— Нет. Я прожила здесь 30 лет, многое знаю, но я не москвичка, я — горьковчанка. Землячество многое значит для меня, оно объединяет.

В нашем бизнесе люди отовсюду, но в нем практически нет москвичей. А те москвичи, кто работают, очень успешные, потому что понимают, что надо быть в движении. Узнавать и видеть новое, следить за законами и требованиями застройщиков, стремиться быть полезным на 100%. Клиент должен видеть специалиста, который докопается до сути. Это очень важное качество риэлтора — раскопать до той глубины, до которой хочет клиент.

— А состояние «мне нужно здесь быть лучше», провинциальность помогают оставаться на связи с Москвой, узнавать новое?

— Провинциальность остается в человеке на всю жизнь, но в разной мере.

Что касается того, чтобы узнавать новое, это происходит постепенно. Я, конечно, не всю Москву знаю. Есть районы, в которых не была никогда, но я ими как риэлтор и не занимаюсь. Есть районы, где жила и работала, а это уже большая копилка, и если ее пополнять не только маршрутами, но и информацией о том, что и где расположено, то огромный багаж получается.

"ОБЛЕЗЛАЯ СТЕНА НА САМОМ ДЕЛЕ НЕ ОБЛЕЗЛАЯ, ОНА — ВЕКОВАЯ"

—Как ты отдыхаешь, от чего получаешь удовольствие?

— Я люблю хорошо и вкусно поесть. И когда я уезжаю в отпуск, то это путешествие за впечатлениями, в том числе и гастрономическими.

Еще меня расслабляет и дает возможность отдохнуть красивая природа, вообще прекрасное.

Красоту можно увидеть даже в самых неожиданных районах Москвы, не говоря уже про центр, где здания, монастыри, даже кладка кирпичная просят себя сфотографировать. Облезлая стена ведь на самом деле не облезлая, она — вековая. Она говорит больше, чем видно на фотографии, потому что за ней история. И эти вещи, которые скрыты, я люблю считывать. Вообще люблю читать то, что относиться к истории, искусству, очень люблю классическую английскую литературу.

"ХОЧУ БАЛОВАТЬ БЛИЗКИХ ЛЮДЕЙ"

— А о каких странах ты можешь сказать, что наслаждаешься пребыванием там?

— Я влюбилась до невозможности в Юго-Восточную Азию. Отдыхала с подругой на о. Хайнань в Китае, это было прекрасное путешествие, полное страсти и невозможных приключений. Еще для меня дальней дачей стали апартаменты в Турции. Я несколько раз была в Алании, в местечке Махмутлар. Мне очень нравится, что я приезжаю через год, захожу на рынок и вижу ту же самую женщину, с тем же самым сыром, от которого я в тот раз проглотила язык. Я люблю, когда со мной здороваются как со знакомой. Нравится отношение к делу у турков: ни пылинки, ни соринки, хотя накануне на этой площади бушевал рынок.

— А в Европе есть любимые места?

— Да, Париж. Я сидела как-то в кафе и поняла, что мне нужно бывать здесь тогда, когда я хочу. А для этого я должна зарабатывать. Я никогда не покину Россию, именно здесь я себя чувствую хорошо. Но я должна иметь возможность, когда меня звездануло, поехать в Париж и оказаться в том кафе. Или полистать дома альбомы импрессионистов, увидеть, что сейчас где-то проходит выставка, а там моя любимая картина, и слетать туда. Такая мечта у меня.

Хочу иметь возможность баловать людей, которые мне важны. А для этого я просто должна засунуть руку в карман и достать оттуда столько денег, сколько нужно.

"Я НИКОГДА НЕ ВОЗЬМУ ДЕНЬГИ, КОТОРЫЕ ПЛОХО ПАХНУТ"

— Что для тебя деньги?

— Это энергии. Потому что, когда идешь с полным карманом, чувствуешь себя королем, а когда с пустым — совсем иначе. Это энергия, которая в тебе либо есть, либо нет.

— Это уверенность, продолжение достоинства?

— Ни в коем случае не продолжение достоинства. Есть очень недостойные богатые люди. И я никогда не возьму деньги, которые плохо пахнут.

— То есть если ты знаешь, что деньги человека, который к тебе пришел, плохо пахнут, ты откажешься работать с ним?

— Я и отказываюсь. Я даже хотела написать в Фейсбуке о том, с кем и почему я не работаю.

Я не работаю с тем, кто не соответствует моим правилам отношения к родителям, к своим близким, к людям. Тот, кто хочет нажиться за чужой счет. Если что-то не укладывается в мою картину мира, я не буду помогать в этом. Никогда.

— У тебя есть внутренняя свобода для того, чтобы выбирать клиентов.

— Даже если бы у меня не было работы, я бы не взяла таких людей. Еще я не возьму клиентов, которые продают последнее и единственное, что накопили за свою 50-летнюю историю жизни в Москве или что заполучили нечистым путем. Возможно, это снобизм, но я не буду работать с людьми, у которых низкий уровень сознания, потому что мне трудно донести до них свою точку зрения. А на их точку зрения я никогда не встану, просто потому что никогда там не была.

"ХОЧУ ОКНА НА МГУ И ЗАКАТ ИЗ КУХНИ — СДЕЛАЕМ!"

—С какими клиентами ты работаешь?

— Прежде всего девочки, преуспевающие, незамужние, но уже готовые вить гнездо. Им около 30. Они зарабатывают достаточно, чтобы взять ипотеку и не ухудшать свою жизнь. Знают, что хотят. Им нужно только помочь технически: чтобы они рассказывали, что нужно, и я им это предложила. «Хочу окна на МГУ и закат из кухни» — и мы это сделаем.

Квартира — это их трамплин. Причем покупка ее, как я заметила, становится трамплином и для создания семьи, и для рождения детей. Я не могу сказать, что как-то влияю на это, но факт остается фактом. Девочка покупает со мной квартиру — и выходит замуж, рождается ребенок. Даже если она не верит в это. Получается, будто мы вместе вьем для нее гнездо, в котором она чувствует себя настолько хорошо, что раскрываются какие-то каналы и все благополучно идет дальше.

Также мне условно легко работать с людьми, с которыми мы завязаны в землячестве. Это могут быть горьковчане или клиенты из соседних областей, потому что у нас есть общее.

С женатыми мужчинами среднего возраста мне очень интересно работать. И если не нарушать паритет: с ним взаимодействовать по деловым вопросам, а с его женой — по виду из окна, то все получается идеально.

— Кто эти мужчины?

— Либо собственники бизнеса, либо они на высокооплачиваемой государственной службе, либо художники. Самодостаточные люди. Такой человек работает сутками, а мне отдает на откуп процесс от начала и до конца. И когда я делаю все так, как он хочет, он понимает, что может мне доверять. И это доверие — большая ценность для меня.

"У МЕНЯ ВСЕ ДОЛЖНО БЫТЬ СИСТЕМАТИЗИРОВАНО"

— Как надо выбирать риэлтора? Что ты думаешь по этому поводу?

— Я этим вопросом задавалась не раз. У каждого человека есть психотип, риэлтор с клиентом должны совпадать по нему. Социальный уровень тоже играет роль, но, когда работаешь с понятными тебе психотипами, это увеличивает шансы быстрее прийти к хорошему результату.

— Вот я пришла к вам «На Петровку», как я могу понять, подходит ли мне человек по психотипу?

— Очень просто. Бывает, тебе хочется на каждое заявление человека восклицать: «Да-да, вот оно, да!» А бывает, что человек говорит, а у тебя нигде не отзываются его слова. Тогда нужно задуматься, стоит ли взаимодействовать дальше.

Если человеку нравится наше агентство и стиль работы, но не сложилось с риэлтором, он может попросить руководителя дать ему другого агента. Руководитель выяснит потребности и предложит того, с кем клиент наверняка сработается.

— Как ты считаешь, с тобой как с риэлтором легко?

— Легко тем, кто совпадает со мной. У меня все должно быть систематизировано. Я человек системы: первое, второе, третье — все последовательно. Если клиент хочет начать сразу с десятого, нам будет трудно. И я должна его переубедить, что десятое логично стоит на своем месте. Я прошу дать мне право быть в нашем деле ведущим, а не ведомым.

"ЭТО ЖЕ ТВОРЧЕСТВО!"

— Ты обладаешь творческой способностью увлекательно рассказывать истории. Это как-то помогает тебе разруливать сложные ситуации в работе?

— Это дает мне шанс объяснить людям во время работы события, к которым они не были готовы, и показать другой, творческий, конец истории. Это же творчество! Вы можете предполагать, что на верхнем этаже вас зальет, а можете к этому этажу получить еще и мансарду и сделать двухэтажную квартиру в сталинском доме. И я вам такую квартиру покажу.

И люди понимают, что так тоже можно. Они мне доверяют и идут со мной дальше.

"Я МНОГОЕ МОГУ — В ЭТОМ МОМЕНТЫ СЧАСТЬЯ"

— Ты чувствуешь себя счастливым человеком?

— В последнее время все больше. В моей жизни был очень тяжелый период. После того как постоишь на краю, на многое смотришь иначе. Проблема — это смертельный случай, все остальное — поправимо.

Когда во мне самой временами закипает негатив, я говорю себе: «Стоп, ты можешь снять телефонную трубку, поговорить и решить этот вопрос. А вот бабуля или папа уже не могут это сделать, их нет». И это быстро меня приводит в норму. Я еще многое могу — в этом моменты счастья.

У меня даже книжка такая есть «Моменты счастья» с ярким корешком электрического цвета. И когда ничего не помогает, я ее достаю. Дохожу до второй или третьей истории, где люди рассказывают о моментах счастья, вытираю слезы, и мне становится хорошо. Я понимаю: завтра будет новый день, и будет все совсем иначе. Способность вытаскивать себя, как Мюнхгаузен, из болота сидит во мне.

— Кого ты больше всего любишь в жизни?

— Трудно сказать. Всю семью — как деревце, которое растишь и лелеешь.

— Как ты хочешь себя чувствовать, чтобы быть перманентно счастливым человеком?

— Я хочу быть настолько здоровой, чтобы иметь возможность делать то, что я делаю сейчас так же хорошо, как я сейчас делаю, и при этом быть генератором идей и, может быть, воплотителем идей своей семьи.